Сегодня все чаще и чаще можно услышать разговоры, что церковь сейчас уже не та, да и вера несколько другая, вот раньше….Такие разговоры идут как в среде воцерковлённых христиан, так и в среде людей далёких от церкви. Первые говорят об ошибках церкви, если кратко — церковь уже не та, вторые оправдывают своё нежелание обратиться к Богу большим разрывом между современной жизнью и церковью, церковь отстала от жизни.
Как одни, так и другие в своих рассуждениях забывают о вере, забывают слова Евангелие: «Иисус Христос вчера и сегодня и вовеки Тот же» (Евр13:8).
Вспомним Псалом 15,который начинается словами: «Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю…». Строки эти написаны в один из сложных моментов жизни Давида. Он вынужден бежать, преследуемый Саулом, к филистимскому царю Анхусу, он вне своего народа и родины. Ситуация трагическая. Однако в Псалме нет и тени отчаянья или сомнения, наоборот, безоговорочное приятие всего происходящего, потому что всё от Бога.
«7. Благословлю Господа, вразумившего меня; даже и ночью учит меня внутренность моя.
8. Всегда видел я пред собою Господа, ибо одесную меня; не поколеблюсь.
9. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже и плоть моя успокоится в уповании;»
А далее в тексте поразительные строки: «10. Ибо Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление.» Вдумайтесь, иудей рассуждает о Воскрешении Творца! За три тысячи лет до события Давид, благодаря несокрушимой вере в Бога, произнесёт эти мессианские строки.
Не менее значимы последние строчки Псалма: „11. Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицем Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек.» Никаких сомнений в правильности избранного пути, в Боге. А ведь Давид не увидит Христа и Его Воскрешение. ОН ПРОСТО ВЕРИТ.
Пройдет не одна тысяча лет и великий русский поэт Борис Пастернак напишет одно из самых совершенных, пленительно музыкальных своих стихотворений » В больнице“. Как и Псалом 15 оно написано в непростой, переломный период жизни. Вот как пишет он об этом в письме к Нине Табидзе:
„17 янв. 1953
Ниночка! Я остался жив, я — дома. <…>
Когда это случилось, и меня отвезли, и я пять вечерних часов пролежал сначала в приемном покое, а потом ночь в коридоре обыкновенной громадной и переполненной городской больницы, то в промежутках между потерею сознания и приступами тошноты и рвоты меня охватывало такое спокойствие и блаженство!.. <…>
А рядом все шло таким знакомым ходом, так выпукло группировались вещи, так резко ложились тени! Длинный верстовой коридор с телами спящих, погруженный во мрак и тишину, кончался окном в сад с чернильной мутью дождливой ночи и отблеском городского зарева, зарева Москвы, за верхушками деревьев. И этот коридор, и зеленый жар лампового абажура на столе у дежурной сестры у окна, и тишина, и тени нянек, и соседство смерти за окном и за спиной — все это по сосредоточенности своей было таким бездонным, таким сверхчеловеческим стихотворением!
В минуту, которая казалась последнею в жизни, больше, чем когда-либо до нее, хотелось говорить с Богом, славословить видимое, ловить и запечатлевать его. „Господи, — шептал я, — благодарю Тебя за то, что Ты кладешь краски так густо и сделал жизнь и смерть такими, что Твой язык — величественность и музыка, что Ты сделал меня художником, что творчество — Твоя школа, что всю жизнь Ты готовил меня к этой ночи“. И я ликовал и плакал от счастья“.
Стояли, как перед витриной,
Почти запрудив тротуар.
Носилки втолкнули в машину.
В кабину вскочил санитар.
И скорая помощь, минуя
Панели, подъезды, зевак,
Сумятицу улиц ночную,
Нырнула огнями во мрак.
Милиция, улицы, лица
Мелькали в свету фонаря.
Покачивалась фельдшерица
Со склянкою нашатыря.
Шел дождь, и в приемном покое
Уныло шумел водосток,
Меж тем как строка за строкою
Марали опросный листок.
Его положили у входа.
Все в корпусе было полно.
Разило парами иода,
И с улицы дуло в окно.
Окно обнимало квадратом
Часть сада и неба клочок.
К палатам, полам и халатам
Присматривался новичок.
Как вдруг из расспросов сиделки,
Покачивавшей головой,
Он понял, что из переделки
Едва ли он выйдет живой.
Тогда он взглянул благодарно
В окно, за которым стена
Была точно искрой пожарной
Из города озарена.
Там в зареве рдела застава
И, в отсвете города, клен
Отвешивал веткой корявой
Больному прощальный поклон.
“О Господи, как совершенны
Дела Твои, — думал больной, —
Постели, и люди, и стены,
Ночь смерти и город ночной.
Я принял снотворного дозу
И плачу, платок теребя.
О Боже, волнения слезы
Мешают мне видеть Тебя.
Мне сладко при свете неярком,
Чуть падающем на кровать,
Себя и свой жребий подарком
Бесценным Твоим сознавать.
Кончаясь в больничной постели,
Я чувствую рук Твоих жар.
Ты держишь меня, как изделье,
И прячешь, как перстень, в футляр”.
1956 г.
Название » В больнице» отсылает нас к болезни, смерти, скорби. Однако, прочитав стихотворение, мы с удивлением обнаруживаем, что в нем нет ужаса, страха, отчаянья, а есть радость и восторг. Это пастернаковский гимн смерти.
Первое четверостишье наполнено деталями окружающего мира, суетой (носилки, зеваки, подъезды…). Это своеобразная экспозиция — мы узнаём, что тяжелобольной человек осенней ночью доставлен в больницу. Далее следует описание больницы и читатель получает возможность взглянуть на происходящее глазами больного (окно, больничный коридор, сад за окном) и пожалеть его. В следующем четверостишии больной из разговора с сиделкой узнаёт, что жить ему осталось недолго, и перед нами разворачивается описание кульминационного момента в жизни каждого человека, пограничная ситуация — осознание ухода. Стихотворение приобретает экзистенциальный смысл. Наступает окончательное освобождение от всего второстепенного.
Внезапная милость дерева, сострадание корявой ветки — высшая эмоциональная точка стихотворения. После неё обращение к Богу не выглядит ни фальшивым, ни раболепным. Как и в Псалме 15, герой покорно и ликующе отдаётся на милость Творца: «О господи, как совершенны Дела Твои….».Безупречная линия судьбы для него важнее личного благополучия. А далее идут изумительные строки, наполненные до краёв верой, трагедия — подспудный фон жизни — выходит на поверхность, отметая и уничтожая всё наносное, и остаются только восторг и упоение от соприкосновения с тайной сутью вещей: «Мне сладко при свете неярком, чуть падающем на кровать, себя и свой жребий подарком бесценным твоим сознавать».
Парадоксально, стихотворение с названием «В больнице» наполнено неимоверным зарядом счастья. Жизнь как дар, поэтому всё происходящее в ней, даже уход,- фейерверк чудес. «Ты держишь меня, как изделье, и прячешь, как перстень, в футляр».
И псалмопевец Давид, и поэт Пастернак предают себя водительству Божию, ни разу не усомнившись в правильности решения. Псалом 15 и стихотворение «В больнице» разделяет не одна тысяча лет, но оба они преисполнены радостью и счастьем, преисполнены безграничной верой.
Многих, очень многих строки Псалма 15 и стихотворения поэта вытащили из отчаянья, заставили по-другому взглянуть на мир, покориться воле Божьей, уверовать. И этот факт лишний раз подтверждает, что вера и только вера способна помочь человеку осознать катастрофу как счастье, покориться участи и признать, что всё в руках Божьих.
Ирина Майорова