Светский специалист по древней истории Ирина Свенцицкая в книге «Раннее христианство: страницы истории» утверждала, что гонения на христиан римскими властями осуществлялись, в первую очередь, по политическим мотивам. Она писала, что римские верхи в I–II веках н. э. были религиозно индифферентны и даже циничны, а низы в религиозном смысле всеядны, что проявилось в широком распространении новых языческих культов и сект на территории империи. Для языческого мировоззрения включение в свой пантеон несколько новых идолов вполне допустимо, никакого неразрешимого противоречия здесь нет.
Вместе с тем, в этот период в Римской империи утверждается культ римских императоров. Разумеется, по-настоящему, всерьез, в этот культ никто не верил, но приношение жертв и поклонение статуям императоров рассматривалось властями как демонстрация политической лояльности. Но то, что являлось для обычных граждан просто видимой формальностью, для христиан было совершенно невозможным. Они готовы были воздать кесарю кесарево, но ничего более. В итоге, христиане оказались под прессом государственной машины, по сути требующей от них отречения от Христа.
Возможно, Свенцицкая искажает или упрощает причины гонений на ранних христиан, но важно то, что в новое время, начиная с XVIII века и по сей день, конфликт между всеми, без исключения, основными политическими идеологиями и христианским мировоззрением возникает постоянно, ставя христиан перед тем же духовным выбором, что стоял перед их предшественниками две тысячи лет назад.
Новое время вызвало к жизни три основных политических идеологии, которые определили политическую историю XX века и наиболее повлияли на сознание человечества в последние две сотни лет. Таковыми идеологиями являются национализм, социализм и либерализм. В XX в. они достигли дошли до своих крайних пределов, национализм — до фашизма, социализм — до коммунизма советского образца, а либерализм, возможно, проявит присущую ему природу в полной степени лишь в XXI столетии. И нация, и идеальное коммунистическое общество, и абсолютно свободный автономный индивид-потребитель (категория, которой оперирует либерализм) физически, в природе не существуют, они являются некими умозрительными конструкциями, «воображаемыми сообществами» (Андерсон), продуктом человеческого сознания. Но в крайнем своем выражении эти идеологии получают у людей некое сверхценное значение, затмевающее и превосходящее все остальное, а значит, становятся подлинными идолами, в своем неизбежном и последовательном богоборчестве требующими все новых и новых жертв.
Рассмотрим развитие этих идеологий в ХХ веке и ближайшей исторической перспективе, и в отношении христианства.
Национализм в своей крайней предельно радикальной форме воплотился в первой половине XX века в Европе в виде фашистских ультраправых режимов. Можно утверждать, что чем радикальнее стал разрыв с христианством тем более бесчеловечным были эти режимы. Печальное первенство принадлежит германскому третьему рейху. Идеология национал-социализма представляет собой разновидность социал-дарвинизма, то есть мировоззрения, рассматривающего человеческую историю подобно борьбе видов в природе. Народы (расы — по нацистской терминологии) ведут непрерывную борьбу за преобладание и жизненное пространство, они (расы) изначально не равны, и власть над миром в будущем принадлежит лучшим, которые должны подтвердить свое первенство в борьбе за мировое господство. Забвению и отрицанию предаются христианский универсализм и братство во Христе, индивидуальная ответственность и понятие греха, заповеди Божьи и христианский путь к спасению. Сверхценностью становится кровное племенное родство, и смыслом жизни человека отныне становится служение своему племени. Нацистские идеологи говорят о Христе как об арийце, который явился для спасения своей расы, своего рода национализация самого Бога. Таким образом, произошел откат к ветхим временам, когда какой-нибудь ассирийский или персидский сатрап во славу своих племенных идолов, без каких-либо терзаний и угрызений совести стирал с лица земли целые города и народы. Таким идолом была объявлена нация (раса). Видимо, европейская культура без своей христианской основы, является слишком слабой преградой против нового варварства и деградация целых народов может произойти в исторически кратчайшие сроки в течение цикла жизни всего одного поколения. Зло исходящее от национал-социализма было настолько открыто и бесстыдно, что и крушение этого людоедского режима произошло с такой же скоростью как его утверждение и распространение.
Идеологическим антиподом фашизма является коммунизм. В противоположность национальной (расовой) исключительности он утверждает международное единство трудящихся в борьбе за создание общества без частной собственности на средства производства и построение такой системы, где производство и распределение работало бы в интересах всех. Таким образом, человечество совершит скачок из царства необходимости в царство свободы: «от каждого по способности — каждому по потребности». В мире, где нет частной собственности и эксплуатации, человеческая природа волшебным образом преобразится, произойдет рождение нового человека, в том числе и нравственное перерождение, люди перейдут от соперничества к сотрудничеству на общую пользу. Но путь к этому благоденствию лежит через борьбу и насилие и, как водится в истории, создание нового невозможно без жертв. Но счастье будущих поколений искупит эти жертвоприношения.
В этом случае пролетариат, трудящиеся классы в широком смысле, как субъект исторического действия, занимают место нации, являясь таким же политическим идолом в сознании своих адептов. Образ коммунистического общества был размыт, определен только в самых общих чертах, научность его (коммунистического общества) и научность путей создания были откровенно сомнительны, по сути, мы имеем дело с мифом, причем мифом богоборческим, напоминающим строительство вавилонской башни. Люди вознамерились создать рай на земле, своими руками, без Бога и даже вопреки Ему. Коммунизм закваски 20-30-х гг. был во многом именно мифом, квазирелигией обожествления человечества, и свирепость гонений на церковь объясняется именно этим мессианизмом. Христианство с его пессимистическим представлением о греховной и ограниченной природе человека, опирающимся на печальный опыт всей человеческой истории представлялось коммунистам прямым и безусловным противником.
И все-таки, при сравнении фашизма и коммунизма, полагаю, фашизм является большим и очевидным злом. Идея братства и совместного сотрудничества всех людей на земле выглядит лучше, чем деление людей на сорта и уничтожение народов, причисленных к низшему разряду. О разнице между этими идеологиями свидетельствует и их историческая судьба: коммунизм по мере выявления утопичности своей мечты все более «выдыхался» и смягчался, ослабляя свое давление на церковь и христиан, и, в конечном итоге, самоликвидировался. Фашизм, напротив, усиливал накал зла и свирепел, увеличивал масштаб своих преступлений и мог быть остановлен только силой и мечом.
В итоге, в 80-е гг. ХХ в., из всех трех вышеперечисленных исторических проектов остался только либерализм, который в настоящий момент является преобладающей идеологией в мире. Либеральное мировоззрение индивидуалистично, в его центре находится индивид с неотчуждаемыми правами, эти права и свободы провозглашаются высшей ценностью и правовой основой общественного и экономического порядка. В список прав и свобод включается, в том числе, и свобода совести и вероисповедания. В этом смысле либерализм оставляет вопрос о вере и спасении в ведении самого человека, запрещая вмешательство и принуждение со стороны государства. Человек сам решает как ему строить жизнь, чем заниматься и во что верить. Разрешено все, что не запрещено законом. Поэтому либерализм черезвычайно привлекателен по сравнению с такими коллективистскими проектами как фашизм или коммунизм, которые стремились встроить человека в коллективистские и тоталитарные системы.
Все же приходится признать, что между христианством и либерализмом лежат существенные и едва ли преодолимые противоречия.
Во-первых, для христианина идея прав человека не может быть высшей и безусловной ценностью, в этом случае он перестает быть христианином.
Во-вторых, либерализм, предоставляя человеку свободу, упраздняет понятие греха, с его точки зрения наказуемо только формальное нарушение законов. Так, в либеральном обществе возможна такая ситуация, когда осуществление определенных прав вступает в непреодолимое противоречие с христианскими ценностями. И в этом случае либеральное государство и закон, безусловно, будут не на стороне христианства. Вообще, любое учреждение или явление, раз возникнув, всегда стремятся к сохранению и максимальному распространению. Либерализм появился как средство ограничения государственного вмешательства в жизнь индивида. Но вот сейчас эта цель достигнута, в Европе и на Западе в целом государство введено в конституционные рамки. Но если опасности со стороны государства для индивида нет, то либерализм идет дальше и задается вопросом: а что еще стесняет человеческую свободу? Как можно еще эмансипировать человека? Как еще можно расширить сферу его свобод? Какие ограничения его прав можно счесть недопустимыми? Власть и влияние родителей на ребенка — не есть ли это ограничение прав ребенка и насилие над ним? Половые различия людей — разве это не ограничения их свобод, почему бы не дать возможность людям выбирать свой пол, если есть возможность изменить его? Если гомосексуализм это не грех, а разновидность нормы, то почему дети лишены информации об этом? Почему они не имеют возможности выбирать с раннего возраста свою сексуальную идентичность? Если гомосексуалист желает венчаться в церкви, то отказ священника не есть ли нарушение его прав? Если женщина свободна, ее тело принадлежит только ей, то кто смеет ограничивать ее право на аборт? Если человек желает умереть, то не следует ли дать ему это право и законодательно разрешить эвтаназию? И, как следствие, если церковь последовательно и решительно выступает против такого расширения человеческих свобод, не следует ли квалифицировать ее как репрессивный институт, не признающий и нарушающий «священные» права человека?
Очевидно, что защита прав и свобод человека, в том числе меньшинств, осуществляется законодательно всей мощью государства. А любой закон предполагает и санкцию за его неисполнение. То есть может случиться, что либеральное государство в целях расширения и защиты прав и свобод может подвергнуть в той или иной мере правомерным (с точки зрения действующего законодательства) репрессиям церковь и христиан, которые подобное расширение сочтут невозможным, ибо есть вещи с которыми соглашаться невозможно и которым нельзя уступать. Репрессии ради свободы — звучит абсурдно, но мы имеем горький исторический опыт, когда будущим братством и счастьем людей оправдывали самые страшные преступления. И, в конце концов, всегда следует помнить, что Христос и церковь вовсе не обещали нам торжества христианства и всеобщего братства, а напротив, конечную неудачу проповеди Христа здесь на земле, вселенскую катастрофу и Страшный Суд.
Павел Майоров